Кинжал как обязательное оружие.
Кавказский кинжал характерной формы был самым распространенным клинковым оружием горцев в конце XVIII – начале XIX века. Как писал И. Бларамберг, офицер Генерального штаба Российской империи, служивший в Отдельном Кавказском корпусе, в своем труде “Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа” (1834 год), “жители Кавказа никогда не снимают кинжал и носят его даже у себя дома.
Кинжал – излюбленное оружие этих народов. Из оружия эти народы охотнее всего употребляют именно кинжал. Обычно он (т. е. кинжал) имеет чуть больше фута (1 фут – 30,5 см – ИО) в длину и около двух дюймов (1 дюйм – 2,5 см – ИО) в ширину у основания, с обоюдоострым очень тонким клинком, с обеих сторон, ближе к середине, в нем вырезано по довольно глубокому желобку; два противолежащих желобка расположены не на одной и той же линии”.
Кинжал, как обязательный элемент костюма горца, отмечается в русских официальных документах уже в 1769 году. Так князь Моуравов писал графу Панину: “что ж принадлежит до собственной персоны владетеля Соломона, которому от роду тридцать пять лет, то он росту среднего, лицом пригож, в усах, бороду бреет, платье носить из серова сукна и вид представляет самого отважного и храброго воина, и заряженное ружье и один пистолет, саблю и большей кинжал всегда при себе имеет, так как и все прочие имеретинцы” (рапорт кн. Моуравова графу Н. И. Панину от 2 октября 1769 года).
Кинжалы у детей.
С кинжалами ходили даже маленькие дети, при чем совсем не смущаясь размерами оружия. Так И. Березин в своих “Путевых впечатлениях”, опубликованных в 1844 году писал, что жители Тарков, столицы Тарковского шамхальства, “носят смесь Горского костюма с Дербентским, чуху с разрезными рукавами и с Черкесскими патронами, на голове Черкесскую шапку, и все без изъятия вооружены кинжалами, включая даже и десятилетних мальчишек, из которых многие таскают кинжал больше себя” (Березин И. Путевые впечатления // Москвитянин, № 9. 1844). Впрочем, как отмечают источники, далеко не всегда ношение этого оружия детьми имело сугубо демонстрационный характер: горы для детей были далеко не безопасны. Любопытный случай описывает В. Немирович-Данченко: “Мы настигали мелкорослых яшаков с вязанками дров и хвороста; гнал их черномазый оборванец, громадная папаха которого несомненно была больше его самого. Тем не менее у пояса болтался кинжал, а громкий голос мальчугана раздавался так самоуверенно и смело, что даже Магома сочувственно улыбнулся, если можно счесть улыбкою какое-то вздрагивание седых усов. — Настоящий муж будет. И между нашими таких мало. — А это кто-же? — Еврей. — С чего он такой громадный кинжал надел? — Это сын одного кунака моего, Мамре… Ты не смотри, что он малый.. Этим самым кинжалом он раз от волка отбился. И на дерево лезть не захотел, потому что у него орлиная душа. Стыдно бежать тому, у кого на голове не платок, а папаха, если у него в руке есть кинжал… Вырастет — большой храбрец будет” (Немирович-Данченко В. Израиль воинствующий. (Неделя у дагестанских евреев) // Дело, № 12. 1876).
О лучших кинжалах.
Как и шашка, кинжал на Кавказе оброс легендами. Так, неизвестный французский путешественник в XVIII веке писал о кабардинцах: “они изготавливают кинжалы, известные своей закалкой и угловатой формой, которую они считают наиболее смертоносной; они отливают мышьяковистую сталь, рана от которой смертельна” (Нравы и обычаи кабардинцев или черкесов (с фр. языка) // Кавказ: европейские дневники XIII-XVIII веков. Нальчик. 2010). Считалось, что хорошим кинжалом можно было рубить панцири (следует отметить, например, что из всех кавказских шашек пригодными для этого в те времена считались только шашки с клинком “Гурда”), однако, качество большинства кинжалов, которые предлагались кавказскими мастерами, было весьма посредственно. Так, уже упоминавшийся выше И. Березин писал: “Лучшим мастером клинков кинжальных считается Базалай отец, уже покойник; теперь работает сын его, живший сначала в Тарху вместе с Шамхалом, а ныне в Казанищах, но работа его далеко уступает клинкам отца. Не смотря на большой вывоз в Россию базалаевских кинжалов, цена их не увеличивается, потому что в числе настоящих клинков больше половины поддельных. Хороший кинжал стоить до 10 руб. сер. (клинок 4 и 5 руб., ручка 1 руб. и ножны 6 руб.). — Вообще у Горцев оружие выделывается крепкое, но не удобное, за исключением шашек: из ружей надобно стрелять с прицела, пистолеты тяжелы, а кинжалы ни к чему не служат” (Березин И. Путевые впечатления // Москвитянин, № 9. 1844). С ним соглашался и В. Потто, писавший, что “славою пользовались на Кавказе кинжалы старого Базалая; но настоящие из них так редки, что немногим удавалось даже видеть их, и большинству они известны только по наслышке. Клинки эти высекают огонь не хуже огнива и бреют бороду, как бритвы. Нынешние мастера довольствуются тем, если кинжал при самом слабом ударе или нажиме врезывается в медную монету настолько, что поднимает ее за собою. Немногие однако же достигают и этого искусства” (Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1889).
О названии.
Широчайшее распространение кинжала характерной формы в кавказском регионе, известном своим многообразием языков, привело к тому, что у разных народов это оружие называлось по-разному, и сегодняшнее определение “кавказский кинжал “кама” (а то и просто “кама”), которое можно очень часто встретить не только среди любителей оружия, но и среди профессиональных оружиеведов, совершенно некорректно. “Кама” это “кинжал” на черкесском языке, тогда как у чеченцев это оружие называлось “шаалты”, у кумыков “хама”, у осетин тоже “кама” (Очерк о кавказских горских племенах, с их обрядами и обычаями в гражданском, воинственном и домашнем духе // Москвитянин, № 23-24. 1855), а у хевсур “ханжал” (Радде Г. Хевсурия и хевсуры // Записки Кавказского отдела Императорского русского исторического общества, Кн. XI, вып. 2. 1881).
Об эффективности.
Следует отметить, что кинжалы отличались не только названием и отделкой, но и размерами. Особенно славились длинной, шириной и весом лезгинские кинжалы, которые вполне заменяли своим владельцам длинноклинковое оружие и при этом, как отмечали специалисты, были чрезвычайно эффективны в рукопашном бою, нанося даже более сильные раны, чем кавказские шашки. Так, военный хирург Н. Пирогов в своем “Отчете о путешествии по Кавказу”, описывая тяжесть ран, которые наносились шашками, отмечает: “еще глубже проникают лезгинские кинжалы, которыми действуют как и шашками, с размаху; они прямые и отличаются плотностию закала, длиною, шириною и обоюдоострым лезвием” (Пирогов Н. Отчет о путешествии по Кавказу. СПб., 1849). На отличие размеров лезгинских кинжалов от черкесских обращает внимание и И. Бламберг, указывая, что “черкесские кинжалы обычно Уже и короче, чем лезгинские”. Да и по весу многие кавказские кинжалы вполне соперничали с шашками. Имели они и одно весьма серьезное преимущество перед шашкой: они не только отлично рубили, но и не менее отлично кололи.
