Классика – это классика, и не надо мне тут устраивать показательные митинги на тему “А вот тут намедни ножик видел, так это – вещь! Ах, оставьте эти глупости, что Вы старье всякое смотрите!”. С этим ножом у меня воспоминания с самого детства. Маленькая предыстория: Когда-то, давным-давно, мой дед получил такой нож в подарок, от американского друга, с которым они встретились на Эльбе, в далеком 45-м.
На дворе – 1964 год, целина, весь мир в офигении, иностранные журналисты приезжают освещать сие творение мысли агрономии. И американец, который в гражданской жизни стал работать фоторепортером, совершенно случайно встречает своего друга на этой целине. Обалдевшие от такой встречи, они всю ночь хлебают местный самогон и вспоминают однополчан. При расставании американец достает из кармана нож и дарит деду, добавив при этом, что нож – крутой и сделан в Америке. Дед снимает часы и дарит со словами “Московская часовая фабрика!” На том и расстались, обнявшись и распрощавшись. Так и не встретившись потом никогда…
…Том Уолкер погиб через шесть лет, разбившись на своей машине, когда ехал на очередной репортаж…
На дворе – 1964 год, целина, весь мир в офигении, иностранные журналисты приезжают освещать сие творение мысли агрономии. И американец, который в гражданской жизни стал работать фоторепортером, совершенно случайно встречает своего друга на этой целине. Обалдевшие от такой встречи, они всю ночь хлебают местный самогон и вспоминают однополчан. При расставании американец достает из кармана нож и дарит деду, добавив при этом, что нож – крутой и сделан в Америке. Дед снимает часы и дарит со словами “Московская часовая фабрика!” На том и расстались, обнявшись и распрощавшись. Так и не встретившись потом никогда…
…Том Уолкер погиб через шесть лет, разбившись на своей машине, когда ехал на очередной репортаж…
Через несколько лет родился я. Мы жили тогда на другом конце необъятной Родины, и меня на лето отправляли в Казахстан, к деду. Дабы не мешал родителям нормально отдохнуть…
Впервые этот нож я увидел, когда мне было шесть лет. И с тех пор, каждое лето, я мечтал его заиметь. На какие только хитрости не пускался каждый год, чтобы заполучить вожделенный подарок. Но дед был неумолим. Таскал его при себе, пользовал его в хвост и гриву, но в руки мне не давал.
Чего греха таить, стащил я его один раз. И тогда впервые понял, что у ножей есть душа. Я прибежал к друзьям, вытащил нож и начал хвастаться. Размахивал им, ощущая приятную тяжесть в руке, и домахался до того, что нож очень красиво и нежно рассек мне руку. Рана неглубокая, но кровь хлынула от души. Страшно не было, но нож я аккуратно положил на место, и с тех пор относился к нему весьма уважительно. Он уже приобрел себе хозяина и как-то не торопился с ним расставаться. И оставил мне тонкий шрам на руке навсегда, как напоминание, что ножи не любят глупого с ними обращения…
Через несколько лет родился я. Мы жили тогда на другом конце необъятной Родины, и меня на лето отправляли в Казахстан, к деду. Дабы не мешал родителям нормально отдохнуть…
Впервые этот нож я увидел, когда мне было шесть лет. И с тех пор, каждое лето, я мечтал его заиметь. На какие только хитрости не пускался каждый год, чтобы заполучить вожделенный подарок. Но дед был неумолим. Таскал его при себе, пользовал его в хвост и гриву, но в руки мне не давал.
Чего греха таить, стащил я его один раз. И тогда впервые понял, что у ножей есть душа. Я прибежал к друзьям, вытащил нож и начал хвастаться. Размахивал им, ощущая приятную тяжесть в руке, и домахался до того, что нож очень красиво и нежно рассек мне руку. Рана неглубокая, но кровь хлынула от души. Страшно не было, но нож я аккуратно положил на место, и с тех пор относился к нему весьма уважительно. Он уже приобрел себе хозяина и как-то не торопился с ним расставаться. И оставил мне тонкий шрам на руке навсегда, как напоминание, что ножи не любят глупого с ними обращения…
Нож прослужил деду всю оставшуюся жизнь. Объявления Дважды спасал от гибели, один раз – от хулиганов. И еще раз – от разъяренной взбесившейся собаки, которая почему-то решила, что она – дикая собака Динго. И никогда не терялся, честно служа ему верой и правдой…
Два месяца назад моего деда не стало.
По его просьбе нож положили ему в гроб. Он так и остался его охранять навсегда…
Два месяца назад моего деда не стало.
По его просьбе нож положили ему в гроб. Он так и остался его охранять навсегда…
…Иногда мечты сбываются. В этом я убедился, когда вдруг выпала возможность приобрести такой нож.
Подумал хорошо? – спросила ворчливо жаба.
Ясен пень, – ответил я и стукнул себя в грудь. – Берем!
О, Господи… – проворчала жаба, и, подумав, добавила. – А как же бюджет для покупки другого ножика? Ну, этого… как его там?
Ай, потом! – отмахнулся я. – И вообще, кто в доме хозяин?
Жаба обиделась и заткнулась.
А я уже представлял себя этаким героем-ковбоем, скачущим по прерии. Ветер ласково развевает мои длинные волосы, я весь такой из себя мачо, мускулистый и сильный, одним движением останавливаю мустанга. Спрыгиваю на землю и вразвалочку иду под навес, где меня ждет прекрасная Дженни. Она улыбается, ставит передо мной чашку с мясом, кофе и извиняющимся тоном говорит:
Любимый, только я забыла нож и вилку…
Я, этак небрежно отмахнувшись рукой, отвечаю ей:
Настоящие мужчины едят только с ножа, – и достаю свой нож.
Одним движением отрезаю кусок, подцепляю его острием и отправляю в рот, поигрывая мускулами.
И замечаю в задумчивости, что стою и рассматриваю себя в зеркало… Да уж… Да меня мустанги оборжут, если я разденусь.
Пришлось топать на кухню, чтобы не видеть себя, незагорелого и немускулистого, дабы мечты не рухнули окончательно. Дженни тихо хихикнула и растаяла в дымке. Ничего она в настоящих мужиках не понимает, вздохнул я.
Спасибо, хоть жаба продолжала думать о своем, о наболевшем, не мешая мне своей ворчливостью.
Всю ночь ворочался, вспоминая приятную тяжесть ножа в руке. Да так и уснул. Дженни решила мне не сниться, чтобы не нарваться на неприятности…
…Иногда мечты сбываются. В этом я убедился, когда вдруг выпала возможность приобрести такой нож.
Подумал хорошо? – спросила ворчливо жаба.
Ясен пень, – ответил я и стукнул себя в грудь. – Берем!
О, Господи… – проворчала жаба, и, подумав, добавила. – А как же бюджет для покупки другого ножика? Ну, этого… как его там?
Ай, потом! – отмахнулся я. – И вообще, кто в доме хозяин?
Жаба обиделась и заткнулась.
А я уже представлял себя этаким героем-ковбоем, скачущим по прерии. Ветер ласково развевает мои длинные волосы, я весь такой из себя мачо, мускулистый и сильный, одним движением останавливаю мустанга. Спрыгиваю на землю и вразвалочку иду под навес, где меня ждет прекрасная Дженни. Она улыбается, ставит передо мной чашку с мясом, кофе и извиняющимся тоном говорит:
Любимый, только я забыла нож и вилку…
Я, этак небрежно отмахнувшись рукой, отвечаю ей:
Настоящие мужчины едят только с ножа, – и достаю свой нож.
Одним движением отрезаю кусок, подцепляю его острием и отправляю в рот, поигрывая мускулами.
И замечаю в задумчивости, что стою и рассматриваю себя в зеркало… Да уж… Да меня мустанги оборжут, если я разденусь.
Пришлось топать на кухню, чтобы не видеть себя, незагорелого и немускулистого, дабы мечты не рухнули окончательно. Дженни тихо хихикнула и растаяла в дымке. Ничего она в настоящих мужиках не понимает, вздохнул я.
Спасибо, хоть жаба продолжала думать о своем, о наболевшем, не мешая мне своей ворчливостью.
Всю ночь ворочался, вспоминая приятную тяжесть ножа в руке. Да так и уснул. Дженни решила мне не сниться, чтобы не нарваться на неприятности…
Через несколько дней пришло сообщение, что нож доставлен. Думаю, мою жабу укачало, когда я подпрыгивал от радости. И еще через несколько дней я дрожащими руками открывал пакет с посылкой, стараясь стереть глупую улыбку с лица. Мустанги на меня поглядывали уже с уважением.
Ну что, кого режем? – деловито осведомился я у ножа.
Он гордо молчал, поблескивая лезвием. Видимо, по-русски не очень понимал. Я поскреб в затылке и решил побрить волосы. На руке, естественно. Нож презрительно хмыкнул и сбрил все, что я захотел сбрить.
Нет, это-то понятно, ты острый и все такое, но, может, все же порежем чего-нибудь?
Друг, который пересылал мне нож, сказал, что, когда держишь нож в руке, то возникает желание его во что-нибудь воткнуть. У меня тоже возникло такое желание. Подумав немного, я вытащил старый проверенный временем тестер – здоровенный телефонный справочник. Нож вошел в него, как спица в масло, пробив его насквозь. Заодно пробив немного обшивку дивана. Нового, купленного совсем недавно. Мустанги снова начали ржать. А мне представилось, как мне этим же ножиком за попорченную обшивку шустро накостыляют по башке. Вот же блин! И, словно отозвавшись на мое расстройство, нож вывернулся в руке, выскочил и снова воткнулся в диван. Пробив его уже до самой своей рукояти.
Ёлки зеленые! Теперь с меня скальп точно снимут…
Вы знаете, когда мужчина хочет жить и не хочет быть убитым сковородкой, он идет на всякие ухищрения, которые, правда, не всегда спасают ему жизнь.
Жить мне хотелось очень. Поэтому, придумав страшную историю о нападениях неизвестных злоумышленников на наш диван, я отсрочил себе казнь, перемыв всю посуду и пропылесосив комнаты. Жена не поверила, конечно, но и сковородку в руки не взяла. Видать, блеск перемытой посуды пересилил желание прибить меня сейчас же…
А как же иначе? Мачо мачами, но не каждый мачо умеет с перепугу так посуду мыть…)))
Через несколько дней пришло сообщение, что нож доставлен. Думаю, мою жабу укачало, когда я подпрыгивал от радости. И еще через несколько дней я дрожащими руками открывал пакет с посылкой, стараясь стереть глупую улыбку с лица. Мустанги на меня поглядывали уже с уважением.
Ну что, кого режем? – деловито осведомился я у ножа.
Он гордо молчал, поблескивая лезвием. Видимо, по-русски не очень понимал. Я поскреб в затылке и решил побрить волосы. На руке, естественно. Нож презрительно хмыкнул и сбрил все, что я захотел сбрить.
Нет, это-то понятно, ты острый и все такое, но, может, все же порежем чего-нибудь?
Друг, который пересылал мне нож, сказал, что, когда держишь нож в руке, то возникает желание его во что-нибудь воткнуть. У меня тоже возникло такое желание. Подумав немного, я вытащил старый проверенный временем тестер – здоровенный телефонный справочник. Нож вошел в него, как спица в масло, пробив его насквозь. Заодно пробив немного обшивку дивана. Нового, купленного совсем недавно. Мустанги снова начали ржать. А мне представилось, как мне этим же ножиком за попорченную обшивку шустро накостыляют по башке. Вот же блин! И, словно отозвавшись на мое расстройство, нож вывернулся в руке, выскочил и снова воткнулся в диван. Пробив его уже до самой своей рукояти.
Ёлки зеленые! Теперь с меня скальп точно снимут…
Вы знаете, когда мужчина хочет жить и не хочет быть убитым сковородкой, он идет на всякие ухищрения, которые, правда, не всегда спасают ему жизнь.
Жить мне хотелось очень. Поэтому, придумав страшную историю о нападениях неизвестных злоумышленников на наш диван, я отсрочил себе казнь, перемыв всю посуду и пропылесосив комнаты. Жена не поверила, конечно, но и сковородку в руки не взяла. Видать, блеск перемытой посуды пересилил желание прибить меня сейчас же…
А как же иначе? Мачо мачами, но не каждый мачо умеет с перепугу так посуду мыть…)))
Еще несколько дней я носился с ножом, как с писаной торбой. Даже пытался спать с ним, положив под подушкой. Но, когда однажды утром, он свалился мне на ногу, соскользнув с простыни, отпало все желание прятать его под подушку. Да и не спят настоящие мужики с ножами под подушкой. Ну, или почти не спят…
Тяжелый, увесистый. Красивый. Надежный. Еще дофига чего можно про него сказать. Да уже больше сорока лет говорят. Я всего лишь скромно поддержу все дифирамбы, которые ему поют.
И я снова скакал на верном мустанге, обвеваемый теплым встречным ветерком, в объятия любимой Дженни. Осматривался по сторонам, ожидая нападения зловредных индейцев. Ух, я им покажу, нефига было мой диван так стрелами утыкивать! Но индейцы не торопились, зная, какой у меня крутой ножик теперь есть. Правильно, потому как этой штукой скальп ежели снимать – снимет запросто полголовы в придачу. Потому индейцы и не совались.
Но на этом мои скачки по прериям и заканчивались. Я пользовал потихоньку нож, наслаждаясь чудесным резом и толстой рукоятью. Уж не знаю, кто и что говорил про толстые, почти квадратные рукоятки, но мне они очень нравятся. В руке фиксируется надежно. Из-за такой рукояти лезвие кажется тонким и узким, но в этом-то его прелесть. Деликатные резы, силовые – такой рукоятью очень хорошо управлять процессом. Чего я только не строгал лезвием – все поддавалось контролю изумительно.
Не буду рассказывать о резах на продуктах. Потому что не резал. Ага, честно! Не пришлось еще. Попробую на природе, когда возьму его с собой прогуляться. Наверное. А вот насчет всего остального, что уже пришлось порезать-покромсать, скажу – великолепно! Я просто наслаждался. Его вогнутые спуски – это что-то нечто.
Еще несколько дней я носился с ножом, как с писаной торбой. Даже пытался спать с ним, положив под подушкой. Но, когда однажды утром, он свалился мне на ногу, соскользнув с простыни, отпало все желание прятать его под подушку. Да и не спят настоящие мужики с ножами под подушкой. Ну, или почти не спят…
Тяжелый, увесистый. Красивый. Надежный. Еще дофига чего можно про него сказать. Да уже больше сорока лет говорят. Я всего лишь скромно поддержу все дифирамбы, которые ему поют.
И я снова скакал на верном мустанге, обвеваемый теплым встречным ветерком, в объятия любимой Дженни. Осматривался по сторонам, ожидая нападения зловредных индейцев. Ух, я им покажу, нефига было мой диван так стрелами утыкивать! Но индейцы не торопились, зная, какой у меня крутой ножик теперь есть. Правильно, потому как этой штукой скальп ежели снимать – снимет запросто полголовы в придачу. Потому индейцы и не совались.
Но на этом мои скачки по прериям и заканчивались. Я пользовал потихоньку нож, наслаждаясь чудесным резом и толстой рукоятью. Уж не знаю, кто и что говорил про толстые, почти квадратные рукоятки, но мне они очень нравятся. В руке фиксируется надежно. Из-за такой рукояти лезвие кажется тонким и узким, но в этом-то его прелесть. Деликатные резы, силовые – такой рукоятью очень хорошо управлять процессом. Чего я только не строгал лезвием – все поддавалось контролю изумительно.
Не буду рассказывать о резах на продуктах. Потому что не резал. Ага, честно! Не пришлось еще. Попробую на природе, когда возьму его с собой прогуляться. Наверное. А вот насчет всего остального, что уже пришлось порезать-покромсать, скажу – великолепно! Я просто наслаждался. Его вогнутые спуски – это что-то нечто.
Кто-то сказал, что латунные больстеры требуют постоянного ухода и чистки. Но я так и не зачистил их до блеска. Мне они как-то так больше нравятся. И вообще, нож был взят, как походно-вспомогательный, но рука так и не повернулась взять его с собой на природу. Брал только в поездки, в другие города, чтобы был с собой, на всякий случай. И, чувствую, так он и останется в роли походно-городского ножа широкого применения. Потому что так приятно ощущать эту тяжесть в кармане или в чехле на поясе, чувствуя себя вооруженным до зубов. И нож пока что не подвел…
Теперь он вполне понимает все по-русски. И не пытается выскользнуть из руки на колени или на диван. И вполне спокойно справляется с задачами, которые я ему подсовываю.
Мустанги уже не ржут, понимая, что запросто могут огрестись. Индейцы больше не нападают на диван, остерегаясь попасть под горячую сковородку жены. И только Дженни украдкой вздыхает, когда я скачу мимо на верном мустанге, подбоченясь, и положив руку на чехол, где лежит верный, проверенный временем Buck-110.
И очень надеюсь, что он прослужит мне столько же, сколько служил моему деду. Пора повторить традиции, верно?)).
Кто-то сказал, что латунные больстеры требуют постоянного ухода и чистки. Но я так и не зачистил их до блеска. Мне они как-то так больше нравятся. И вообще, нож был взят, как походно-вспомогательный, но рука так и не повернулась взять его с собой на природу. Брал только в поездки, в другие города, чтобы был с собой, на всякий случай. И, чувствую, так он и останется в роли походно-городского ножа широкого применения. Потому что так приятно ощущать эту тяжесть в кармане или в чехле на поясе, чувствуя себя вооруженным до зубов. И нож пока что не подвел…
Теперь он вполне понимает все по-русски. И не пытается выскользнуть из руки на колени или на диван. И вполне спокойно справляется с задачами, которые я ему подсовываю.
Мустанги уже не ржут, понимая, что запросто могут огрестись. Индейцы больше не нападают на диван, остерегаясь попасть под горячую сковородку жены. И только Дженни украдкой вздыхает, когда я скачу мимо на верном мустанге, подбоченясь, и положив руку на чехол, где лежит верный, проверенный временем Buck-110.
И очень надеюсь, что он прослужит мне столько же, сколько служил моему деду. Пора повторить традиции, верно?)).
Еще долго будут спорить любители тех или иных ножей о достоинствах своих любимцев. Но одно останется навсегда – любовь к мечте, даже когда она сбывается. Тем более, с помощью любимых людей)).
