Мне как-то довелось лично пообщаться с прокурором-пенсионером, он опытный криминалист, прошёл путь от следователя прокуратуры до прокурора области. С ним я обсуждал все тонкости нынешнего законодательства о превышении пределов необходимой обороны. Причём эти особенности при пристальном рассмотрении даже моего прокурора ставили в тупик.
Я просил его хоть как-то сформулировать идеологию этого закона, которой могли руководствоваться те, кто его когда-то писал. После основательного размышления прокурор неуверенно сказал:”Возможно, заботились о том, чтобы под видом самообороны не совершались умышленные и даже заказные убийства… Хотя… Если,например, “заказуху” маскировать под самооборону, то убийца должен будет сам сразу сдаться в полицию, пройти через следствие, да ещё на суде убедить судей или присяжных, что оборонялся. А если у него биография сомнительная, как у всех килеров? Нет, такая игра слишком рискованна для убийц. Да и в мировой судебной практике умышленные убийства под видом самообороны от нападения практически отсутствуют”.
В 1972 году, когда я был студентом в Москве, мой товарищ по общежитию рассказал следующий случай. В Коломне,городе, где он проживал,есть тепловозостроительный завод, на нём делают двигатели для подводных лодок. Эти двигатели принимают военпреды, офицеры флота. Один такой офицер, капитан 2-го ранга, однажды пошёл с женой в окрестный лес за грибами и захватил свой кортик, который – часть парадной формы во флоте. Его жена в лесу в какой-то момент отошла, пропала из виду, и вдруг послышались её испуганные крики. Когда муж подбежал, то увидел, что к ней лезут три мужика. Не раздумывая, офицер кортиком сразу же уложил одного наповал, второго пырнул в бок, третий побежал, но был настигнут и тоже заколот насмерть. Прибывшая по вызову милиция установила, что нападавшие- недавно освободившиеся уголовники. Тот, который не погиб, а был только ранен, смог дать свои подробные показания о случившемся, но их не приняли к сведению. Сработал следующий принцип: раз оружие в руках офицера было законным, значит он имел право им обороняться. Уголовное дело возбуждать не стали. Действительно, после 1969 года офицерам запретили держать вне службы только табельные пистолеты,а форменные кортики (длинные боевые кинжалы!) и наградные пистолеты остались в свободном владении у законных обладателей. С соответствующими правами!
Поэтому понятно, почему сейчас образовался целый слой владельцев наградного оружия из числа разных политических и бизнес-“шишек”. По данным “АИФ” некоторые из них имеют чуть ли не по десятку таких “наградных” стволов. А кто такие награды имеет право выдавать, по каким критериям и за какие “подвиги”? Сие покрыто мраком неизвестности…Зато бывшая руководительница комитета Госдумы по безопасности, которая теперь вроде вице-спикерша Госдумы, Ирина Яровая энергично ратует за полностью невооружённую Россию, успешно проталкивает всё новые ограничения на владение и применение разрешённого оружия, но ей даже в голову не приходит призвать коллег-думцев отказаться от своих наградных огнестрелов(?!). Получается, как всегда, все равны, но некоторые – равнее других…
И ещё такая законодательная экзотика имеется! В разное время я выделил в потоке информации следующие сообщения;глава Чечни Кадыров наградил чеченку, убившую бандитов, в Дагестане полиция выдаёт автоматы добровольцам для защиты их сёл от лесных бандитов, президент Путин в Дагестане в очередной раз благодарит местных жителей, которые, вооружившись(тогда они в основном покупали себе боевое оружие за собственные деньги!!), сами дали в своё время отпор бандам Басаева и Радуева, пришедшим на их землю, президент Путин наградил пятнадцатилетнего чеченца, расстрелявшего у себя дома из автомата убийц своего отца. Меня эти сообщения одновременно порадовали и озадачили. Джигиты бьют бандитов – молодцы! Но каким оружием? Если оно у них законное, то по какому закону? А если такой закон имеется, то почему его не применили, когда Басаев шёл на Будённовск? Или в Кущёвке он почему не сработал? Там у многих мужиков свои законные дробовики, но применять против бандитов они их боялись. Боялись, что закон будет против них.
Михаил Гольдреер
